Недавно закопалась в статью Тошихару Касаи «Новое понимание творчества Буто и творческой аутопоэзии Буто — От подсознательного Скрытого наблюдателя до возмущения системы Тело-Разум». Встретила там несколько очень любопытных для размышления и практики идей. Поделюсь пока «заметками на полях»))
Во-первых, автор говорит о том, что сама практика буто выходит из привычного европейского противопоставления тела и разума. Даже лингвистически — в японском языке есть слова, обозначающие интегрированные тело-разум, человек как целое. И сам дихотомичный взгляд, та призма, через которую на буто смотрят европейцы — уже может стать проблемой и точкой недопонимания.
Далее, тема про «хореографию или импровизацию», в особенности в отношении буто. Мы привыкли говорить о танце как о выборе из этих двух опций. Но Касаи пишет, что это та же картезианская привычка делить надвое, а практика буто лежит в другой плоскости, вне этого разделения.
«Споры о соотношении тела и разума или о том, кто контролирует, а кто нет, в основном ведутся с использованием двух слов: “хореография” и “импровизация”. Но эти слова совершенно неадекватны, потому что принятие решений или объективирующий субъект — полностью размыты в особом состоянии сознания Буто как воплощенного первичного процесса.»
И далее он пишет:
«Разделение надвое легко понять. Однако оно рискует вызвать ненужное недопонимание, как будто обсуждение хореографии или импровизации имеет решающее значение. В ходе постоянно повторяющихся бесплодных дискуссий с использованием слов “хореография” и “импровизация” при объяснении того, что такое Буто и как выступают танцовщики буто, автор в какой-то момент пришел к выводу, что нам нужно найти другие термины и понятия.
Потому что мы уже знаем, что не только сознательное “я” оценивает или контролирует то, что происходит во время исполнения буто, это старомодный миф о том, что сознательное «я» ставит хореографию и заставляет тело двигаться в соответствии с предписаниями, или же сознательное «я» импровизирует и меняет заранее подготовленные схемы движений, поскольку сознательное «я» только что решило импровизировать. Даже если слово “импровизация” означает некоторое задействование подсознательных импульсов или других случайных воздействий изнутри или извне, действие по намеренному переключению с заранее подготовленных шаблонов на не подготовленные заранее шаблоны звучит скорее эгоцентрично и по-прежнему придает большое значение «я» субъекта, принимающего решения.
Конечно, оба слова, «хореография» и «импровизация», сами по себе не несут в себе ничего плохого, когда используются для описания танцевального исполнения в целом. Однако, поскольку они косвенно связаны с картезианскими дихотомическими идеями, необходимо избегать их при обсуждении Буто».
Касаи говорит, что буто — это другой, «третий» способ исполнения, лежащий за пределами этого разделения. И для меня это место большого внутреннего «да», при всей моей нежной любви и к хореографии, и к импровизации)
Любопытно, что в конце статьи автор ссылается на подход и практику аутопоэзиса (разработанный в современной западной философии), говорит о том, что это как раз родственный буто взгляд.Иду читать про теорию аутопоэзиса и встречаю:
«…в этой теории связь [между разумом и телом] проста и недвусмысленна. Картезианское представление о разуме как о мыслящей вещи» отвергается. Разум более не вещь, но процесс — процесс познания, отождествляемый с процессом жизнедеятельности. Мозг — это специфическая структура, через посредство которой этот процесс протекает. Связь между разумом и телом, таким образом, — это связь между процессом и структурой.
… Разум и материя более не мыслятся принадлежащими двум различным категориям, а могут рассматриваться как представители двух взаимодополняющих аспектов феномена жизни — процесса и структуры. На всех уровнях жизни, начиная с простейших клеток, разум и материя, процесс и структура неразрывно связаны между собой.»
Эта теория тесно переплетена с теорией воплощенного познания и говорит о том, что познание и жизнь/жизнедеятельность — это тождественные вещи. То есть тело — это структура, место, в котором происходит процесс жизни, мышления, чувствования, познания.
В какой-то момент задаюсь вопросом: а почему сейчас все твердят о разделении на ум и тело, body и mind, всё такое? Притом, что в христианской антропологии, например, человек — это единство трёх: тело, душа и дух — и это совсем другое разделение, чем тело и ум.
Иду читать «Дух, душа, тело» Луки Войно-Ясенецкого. И с удивлением обнаруживаю не противоположное, а очень созвучное
«Интеллектуалисты считают непреложной истиной, что мы познаем действительность умом, анатомо–физиологическим органом которого они, естественно, считают головной мозг. Но уже в XVII веке, в разгаре картезианского догматизма, когда интеллектуализм был всесилен, гениальный математик и мыслитель Блез Паскаль сумел найти предел и бессилие разума и предложил заменить его познавательной способностью, которая отличалась бы непосредственностью и пригодностью для исследования истины.
То, что впоследствии Бергсон окончательно назвал интуицией, Паскаль назвал чувством тонкостей, чутьем суждения, чувством, вдохновением, сердцем, инстинктом. Все эти слова одинаково обозначают в его «Мыслях» непосредственное познание действительности, сознание живой реальности, которое противоположно рассудочному знанию и рациональным выкладкам.»
«Нервная система, и в особенности мозг, — не аппарат чистого представления и познания, а лишь инструменты, предназначенные к действию. Мозг не орган мысли, чувств, сознания, но он то, что приковывает сознание, чувства, мысли к действительной жизни, заставляет их прислушиваться к действительным нуждам и делает их способными к полезному действию. Мозг, собственно, орган внимания к жизни, приноровления к действительности (Душа и тело. Ты и жизнь. 1921 г. 20 дек.).
Как это ни поразительно, но эти ошеломляющие мысли великого метафизика почти полностью совпадают с новым учением о высшей нервной деятельности, созданным нашим гениальным физиологом Иваном Петровичем Павловым. Даже больше: мы вправе сказать, что незадолго до Павлова Анри Бергсон чистым философским мышлением предвосхитил сущность физиологического учения Павлова, построенного экспериментальным путем по методу изучения условных рефлексов головного мозга.»
____________
Вдох — выдох
В контексте вышесказанного буто становится практикой не механистического, а целостного взгляда на себя и других, на то, как мы мыслим, чувствуем, живём — в теле, где есть ум, душа и дух. Когда можно видеть, где лежит горизонталь «или разум, или рефлексы, или чувства и ощущения», а где — вертикаль и отличие человеческого от животного/живого в целом.
И получается, буто — не просто еще одно направление танца, а особый, целиковый, взгляд на себя (изнутри), который может оказаться проявленным вовне. И быть увиденным другими. И в этом смысле — очень понятным для восприятия, потому что становится видно непосредственно, как «человек живёт в теле», через структуру становится видно процесс.
Но для этого буто должно быть «сделано» принципиально иначе, чем импровизация или хореография с такой вот особенной пластикой. Исполнитель решает совсем другие вопросы — не противоположные, а вообще выходящие из плоскости «как создаётся танцевальная или театральная постановка».