Мое преподавательское путешествие — медленное развитие и важнейшие этапы

Перевела статью Йорга Хассмана про его путь как преподавателя танца и контактной импровизации. Оригинал здесь
https://www.joerghassmann.com/learning-teaching/my-teaching-journey-slow-developments-crutial-phases/

Недавно меня несколько раз спросили о моём подходе к преподаванию о том, менялся ли он со временем. Итак, я хочу рассмотреть свой собственный процесс подготовки воркшопов, и на то, как мое отношение и мои ценности могли измениться.

Может быть, заранее поделюсь мыслью, которую я обнаружил довольно рано в своей преподавательской карьере:

Важнейшая часть существования в роли учителя — знать, что я знаю и чего не знаю, и быть честным со своими учениками.

Распространенное недоразумение относительно преподавания

Я чувствую, что существует большое общее недоразумение. Как только мы вступаем в должность учителя, мы думаем, что нам вдруг нужно все знать. Некоторые люди никогда не начинают преподавать, потому что знают, что есть столько всего, чего они не знают. Другие ошибочно принимают поверхностное понимание за «знание» и поэтому притворяются, что знают, что они говорят и делают. А третьи знают о своем незнании, и выдают сомнительную информацию за правду, надеясь, что никто не узнает.

Опасность заключается в том, что мы вредим нашим студентам, давая информацию «с двойным дном». Если наши слова и действия не совпадают, большинство студентов будут винить себя в путанице, полагая, что они глупы, потому что учитель, вероятно, прав.

Как учителя мы должны быть в восторге своего незнания! Вот где мы можем учиться. Желание учиться должно быть в основе нашего преподавания, потому что мы, надеюсь, хотим, чтобы именно это желание переняли наши ученики.

Мои начинания — преподавание моих вопросов

В первые три года обучения — я преподавал в основном один танцевальный класс в неделю — материал, который я предлагал, был в значительной степени основан на моих вопросах и текущих интересах. Чтобы выяснить, может ли что-то сработать, мне приходилось придумывать план эксперимента. Особенно поначалу вопросы могли не привести к открытому исследованию. Я предвидел ответ или наилучший возможный результат эксперимента уже при планировании. Я потратил много времени на подготовку «настроек эксперимента», почти поминутно спланировав класс, составляя последовательность упражнений для достижения определенной цели.

В моем планировании было много визуального. Мне нужно было представить студию и количество людей. Я мог видеть и чувствовать упражнения, которые я готовлю. Интересно, а сценаристы тоже так работают? Может, я неправильно понял свою работу, думая, что на самом деле я сценарист. У меня есть воспоминания о том, что я хотел быть настолько хорошим в своей подготовке, чтобы все, что я планировал, получилось так, как я и планировал. Мне нравился вкус перфекционизма и контроля. И в определенной степени мне действительно удалось.

Страницы в моей записной книжке, где я готовил сценарии своих классов, были очень насыщенными. Много раз, когда мне не удалось следовать своим планам, я заметил, что я часто планировал примерно в два раза больше, чем я, наконец, делал. Преподавание стало болезненной практикой отпускания. На первом этапе – отпускание упражнений, от которых я был в восторге. Я выработал определенное мастерство в подготовке замечательных упражнений, даже без опыта преподавания их. Я заблудился в процессе подготовки, потому что появилось слишком много интересных деталей, которые были настолько важны, что я не мог сократить их. Я осознал всю сложность, казалось бы, простых вещей. Потребовалась вечность, чтобы понять, что мы не можем предусмотреть все, что необходимо для упражнения, прежде чем делать его. Объем информации, которую мы можем воспринять, очень ограничен, особенно если мы хотим использовать ее для следующего шага.

С течением времени я оставлял все больше и больше пустого места на правой стороне каждой страницы в моем блокноте. Чем меньше я боялся, что не смогу хорошо преподавать в классе, тем больше свободы я находил во время класса. Я пропускал упражнения, делал новые открытия, изменяя маршрут или даже отпускал цели, если возникло что-то лучшее. Пустая треть или половина страниц моей тетради заполнялась после занятия комментариями и наблюдениями. Упражнения, которые я в итоге не предлагал, я ставил в скобки. И количество скобок становилось все больше и больше.

Моя подготовка к занятиям также медленно менялась. Я писал гораздо меньше перед уроком, но больше после него. Я записывал свои открытия, то, что не сработало, то, что я мог бы сделать по-другому, но главным образом, какие идеи пришли, что можно было бы развивать дальше. Написание заметок после одного класса стало 90% подготовки к следующему. Перед следующим уроком мне нужно было лишь бегло просмотреть свои записи, и отстраненность в течение всей недели обычно помогала решить, что делать на следующем занятии.

Я стал больше привыкать к тому, как развивались занятия, и что обычно это сильно отличалось от моего планирования. Переехав в другое место (Alte Mensa Marburg), в котором был открытый исследовательский дух, я обрел новую ясность в своем преподавании.

В качестве базового подхода я делился своими вопросами и интересами с группой и предлагал упражнение, чтобы мы могли довольно открыто исследовать предложенное направление. Это было вполне нормально находить многое, но не ответ на мой вопрос. Итак, у меня была идея для лучшего предложения, или я отказывался от своего первоначального вопроса и следовал за новым потоком любопытства.

Я уже был достаточно уверен в своей роли учителя, чтобы легко изменять и отпускать планы. Но мне все еще был нужен план в фоновом режиме: Не для того, чтобы следовать за ним – скорее, как страховочная сетка или как рука родителя, которую я мог легко отпустить, если чувствовал уверенность, балансируя на заборе.

Путешествие по всему миру как вдохновляющий и волнующий перерыв

У меня была интересный перерыв или педагогический регресс в моем преподавании. После окончания университетских курсов биологии и протестантской религии, чтобы стать школьным учителем, я принял одно из самых важных решений в своей жизни: Я решил потратить год на танцы, прежде чем проходить два года практики в школе. Я был слишком стар для того, чтобы стать настоящим танцором (29 лет), но я чувствовал такую сильную тягу к танцам и сцене. По крайней мере, я хотел посмотреть, что случится, если я потрачу год на танцы — чтобы отпустить это, когда я увижу, что это не обеспечит мне будущего.

Проект «отпустить» вроде как провалился. Я встретил много хороших людей, многому научился и обнаружил, что у меня уже выработался хороший набор навыков. Я продолжал танцевать еще год, ожидая, пока мои деньги не исчезнут, и еще год… Через два года я обосновался в Марбурге, где жил и преподавал перед путешествием по танцевальному миру. У меня были все эти захватывающие впечатления и идеи от многих семинаров и постановок, которые хаотично двигались по моему разуму и телу.

Когда я учил своих учеников после этого двухлетнего перерыва, они были счастливы, что я вернулся, но втайне были шокированы тем, что я делал. Я давал больше материала, чем в самом начале, с сильным привкусом беспокойства и нетерпения. И я даже не заметил, что им нужно гораздо больше времени для всего, что я предложил. Я был «на высокой скорости», очень вдохновленный (и, возможно, все еще вдохновляющий), но болезненно оторванный от своих студентов.

Я не помню, сколько времени мне потребовалось, чтобы приспособиться к моей новой/старой среде. Но связь с людьми, которые работали со мной более 5 лет, пережила эту фазу, и я как-то снова успокоился. Хотя фаза интересная. Может быть, я был в некотором шоке. В течение многих лет мое обучение шло довольно медленными темпами, но продолжалось непрерывно. Это дар маленьких городов. Людей не так много, но те, кто есть, остаются. Я преподавал в одной группе по танцевальной импровизации в течение восьми лет, в другой — в течение четырех, преподавание импровизации в театре в течение трех лет казалось очень коротким. …

Пишу это сейчас, и мне интересно, было ли моё собственное замедление в преподавании секретом моего развития как танцовщика Когда я пробовал современный танец в Берлине, Лондоне или Нью-Йорке, я думал, что буду маленьким неопытным мальчиком из немецкой провинции. Запоминание материала было действительно чрезвычайно сложным для меня. Но в остальном я справился гораздо лучше, чем ожидал. У меня развилось очень хорошее чувство собственного тела с точки зрения организации движений, времени и импровизации. Но я помню, что мне было интересно, почему большая часть материала в этом мире contemporary вбрасывалась в пространство в таком быстром ритме. Как будто речь идет о том, как быстро мы можем понять что-то, а не о том, как глубоко мы это воспринимаем, чтобы это стало действительно нашим.

Этот опыт, возможно, также был причиной того, что я в конце концов сильно замедлился в своей преподавательской деятельности.

Мой путь в преподавании  Контактной Импровизации

До отъезда из Марбурга мое развитие как учителя танцев происходило через обучение технике движений и танцевальной импровизации, где слушание-прикосновение было существенной частью, но отдача и принятие веса оставались исключением. При преподавании таких предметов, как типичные ситуации с весом в КИ, я просто не мог найти способ сохранить ощущение легкости, которое было важно для моего преподавания, а также для моей собственной практики контакта. Иногда я преподавал КИ в выходные дни, но это было похоже на тяжелую работу, и я страдал от тяжести в пространстве.

После того, как я вернулся на некоторое время из моих путешествий, Йорг Шлиммерман, вдохновленный руководитель Alte Mensa Marburg, попросил меня преподавать курс КИ, потому что он был очень востребован. Я много думал об этом и сказал, наконец, «нет». Я счастлив, что остался честен с собой. Но это «нет» немного беспокоило меня. КИ была отправной точкой моего танца. Я чувствовал себя в ней очень как дома, и, наверное, это была двигательная дисциплина, в которой я был самым опытным, но я не был готов ее преподать. Я должен был научиться учить контакту.

Мне потребовалось около года, чтобы найти удобную отправную точку: Я должен был проанализировать, что я делал в повторяющихся ситуациях с передачей веса. Я хотел понять, что позволяет в определенные моменты обмена весом чувствовать легкость и какие стратегии или принципы давали мне ощущение свободы выбора. Очищение «путей» от моих собственных танцевальных привычек стало моим прорывом. Так как я в полнокровный искренний импровизатор, это было большим вызовом для меня — прокладывать «пути№ для повторения. Я чувствовал себя предателем своего искусства. И у меня до сих пор есть вопросы о применении «проложенных путей» в обучении принципам этой импровизационной танцевальной формы. Это похоже на бесконечное путешествие, чтобы использовать точность от установленных форм, сохраняя при этом импровизационный дух живым. Я все еще на пути выяснения, какие ясные формы я могу представить таким образом, чтобы люди чувствовали побуждение играть с ними вместо того, чтобы пытаться сделать это идеальным и 100% повторяемым. После того, как я открыл для себя преимущества «путей», мое преподавание КИ стало постоянным исследованием того, как не использовать установленный  заготовленный заранее материал.

Другое откровение, которое я получил на этом этапе преподавания контакта, было связано с тонусом тела. Я в принципе понял, что не все такие, как я. На фоне высокого тонуса спортсмена и гимнаста для моего собственного развития было лучше всего снизить основной тонус тела. Многие годы тряски, перекатывания и других видов размягчения прошли через мое тело, чтобы найти разумную текучесть и отзывчивость, которые заставили меня чувствовать себя довольно полным. Разогревы, которые я использовал в своем преподавании, были в основном сосредоточены на смягчении.

Особенно, когда я учил, как справляться с весом других людей, я заметил, что довольно много людей не были готовы к тому, к чему, как я думал, я готовил их через разминку. Я понял, что некоторым людям необходимо найти пути для формирования здорового тонуса тела и найти внутреннее стремление к активности.

Я думаю, что в целом я стал больше осознавать: «То, что работает для меня, может быть невозможно или не поддерживать других». Это общая дилемма, особенно сложная для учителей, которые в основном учились через свои собственные исследования: Понимание движений через мое собственное тело-это фантастическая основа для преподавания тому, как двигаться, но этого явно недостаточно, чтобы поддерживать студентов во всех их различиях.

Должно быть, я как-то нашел хороший способ. В настоящее время я получаю весь свой доход от преподавания КИ и частично от организации мероприятий, связанных с КИ. У меня в основном есть ощущение непрерывности в моем преподавательском процессе, но оглядываясь назад, я понимаю, что, должно быть, были некоторые сдвиги. Сложно вспомнить мой переход от преподавания техники движения, импровизации, театральной импровизации, создания танцевальных и театральных пьес к этому более одномерному способу работы в качестве учителя КИ.

В 2004 году, спустя 13 лет, я, наконец, покинул Марбург. Последние полгода я работал над тем, чтобы отпустить все, что я делал в этом городе. Я создал много пустого пространства, нашел новые вещи, получил ужасную боль в животе за несколько дней до взлета, которая наконец прекратилась, когда я был на шоссе за пределами Марбурга, направляясь в Берлин.

Я принял очень четкое решение прекратить работу с актерским мастерством и вместо этого сосредоточиться на преподавании КИ, пытаясь создавать танцевальные перформансы. С годами преподавательская практика росла, а выступления исчезали. Мне никогда не нравились условия работы настоящих танцовщиков и исполнителей. Небольшие деньги, неуверенность в том, когда появится следующая работа, стресс за несколько недель до премьеры… Контекст КИ мне более близок. Я познакомился с Даниэлем Вернером, и мы начали нашу программу обучения КИ в Берлине.

От преподавательских классов до учебных мастерских

Но вернемся к моему преподаванию. Вскоре я перестал давать классы, чтобы быть свободным для путешествий на воркшопы по выходным или более длительные интенсивы. Это легко сказать, но тогда я чувствовал, что это важное решение. В Берлине, где мне никогда не удавалось создать постоянные группы, преподавание было для меня большим трудом. Никогда не зная, сколько людей придет, было трудно вести к развитию или наращивать сложность материала. И мне пришлось использовать половину времени в классе, чтобы перевести людей из их повседневной жизни к присутствию в их телах и в группе, это не оставляло времени для того, чтобы идти дальше. Мастер-классы подходили для этого лучше с точки зрения глубины.

Мне нужно было привыкнуть формулировать название и содержание, прежде чем преподавать материал. Я боролся с этим. Откуда мне знать, что меня может заинтересовать, ведь впереди еще три месяца? Я так привык на занятиях изучать свои нынешние интересы и то, как они могут меняться непредсказуемым образом. На протяжении многих лет я находил свой путь в этом: описание воркшопа было важной частью моей подготовки. Я задавал тон и тему, основное направление. После этого я мог легко отпустить все мысли до нескольких дней до начала семинара. Хорошее описание семинара помогало мне вновь соединиться с любопытством. Я научился любить эту задачу — как дать жизнь предложению, которое я иногда писал за полгода до этого. В каком-то смысле я всегда учу своему пониманию движения и физического общения через прикосновение с передачей веса. Но текст семинара помогает мне взглянуть на этот довольно знакомый материал через конкретную линзу, которая, как правило, вдохновляет меня, ставит вопросы или дает мне идеи для частично новых упражнений…

Иногда я все еще делал списки возможных упражнений, частично как список желаний или просто чтобы пробудить возможности, которые я мог бы извлечь во время импровизационного преподавания. Но писать более прозаическим способом стало важнее: Вопросы о том, как я хочу иметь дело с собой во время обучения, какую атмосферу я хотел бы видеть, или как основные принципы материала воркшопа затрагивают привычки и отношения вне контекста танца. Я все больше и больше замечал, что моя основная работа заключается в том, чтобы задать правильный тон, который лежит в основе всех решений об упражнениях и наращивании материала. Так что вопрос, который становился все более и более весомым, заключался в том, как начать воркшоп.

Я начал больше заботиться о пространстве, уменьшая хаотичные отвлекающие факторы: чистый пол, заранее установленная звуковая система, свежий воздух и комфортная температура, регистрационные вопросы. Основной частью моей подготовки стало устранение всего, что отвлекает мое внимание от преподавания, чтобы когда мы начнем, я мог присутствовать в своем теле быть с людьми.

И я планировал начало семинара довольно хорошо, чтобы иметь четкое начало и хорошую базу для основного направления семинара — и всего, что могло развиваться оттуда.

Переломный момент – проблемы с подготовкой мастер-классов

Переломный момент произошел в 2009 году в Лионе. Я вышел из дома достаточно рано, чтобы выпить еще кофе по дороге в студию, чтобы окончательно решить, как я хотел бы начать семинар. Это была большая комната с 35 людьми в пространстве, и я не знал что будут проблемы с частично холодным и твердым полом. Я выпил хороший французский кофе и полчаса маялся в душе. Я никак не мог придумать, с чего начать. У меня было много хороших возможностей. Но было и внутреннее сопротивление принятию окончательного решения. Как будто мой разум нуждался в плане, чтобы успокоиться, но мои кишки или мое эмоциональное тело не могли остановиться на каком-либо заранее заданном плане, не зная реальной ситуации. Мой разум должен был уступить. Так что я приехал, не зная, с чего начать. Люди, которые все еще раскатывают какой-то дерьмовый ковер, чтобы покрыть кафельный пол. Я выпил еще один кофе и начал сдаваться своему незнанию. Это было похоже на молитву о том, чтобы нужные вещи появились по мере надобности, и я передал их людям.

И вот как все прошло. Как только большинство людей оказались в пространстве, я почувствовал сдвиг энергии в пространстве. Я начал говорить несколько вещей, чтобы участники могли сосредоточиться на своих телах, что помогло мне лучше соединиться с моим собственным телом и моими актуальными интересами. И с этого момента все стало на свои места, и это был один из моих лучших семинаров на тот момент.

Как мы можем доверять тому, чего еще не знаем? В каком-то смысле — никак. Мы можем «молиться» и надеяться на лучшее, делая или отменяя все, что можем, чтобы стать настоящим. Я думаю, что большинство людей, которые преподают в течение длительного времени, имеют эти болезненные тормоза. Доверие растет, когда мы доверяем, доверяем немного больше, чем обычно, рискуем потерпеть неудачу, не доверяя слепо и не будучи безответственными. Для меня это остается чудом, — откуда приходят эти фантастические импульсы, когда они приходят, а когда нет. Стать профессионалом — значит построить хорошую страховочную сеть, чтобы мы могли больше рисковать и больше доверять. И это также означает для меня, что мы осознаем, как новые, смелые решения превращаются в устоявшиеся модели, которые могут потерять часть своей красоты и истины. С растущим опытом я могу лучше понять, насколько я могу доверять себе или окружающей среде и насколько я нуждаюсь в хорошо разработанных стратегиях, чтобы найти свою внутреннюю силу или спокойствие, а с другой стороны, когда есть возможность отказаться от проверенных и правильных вариантов и прыгнуть в неизвестность снова.

Всякий раз, когда я придумывал что-то, что работало более или менее идеально, и я «знал», что это лучшее, что мы можем сделать, я со временем осознавал, что делать более или менее противоположное тоже будет хорошо. Совместное преподавание многому учит в этом направлении: нужно следовать решениям, которые я бы никогда не принял сам, и осознавать, что это тоже работает. Застревание в нашем «знании», вероятно, является для долгосрочного преподавания нашей самой большой опасностью.

Худшее преподавание для лучшего обучения

У меня был очень важный опыт ведения 5-дневного семинара в Польше в 2014 году. Мы занимались боди-серфингом, и вдруг я вспомнил движение, которое Рэй Чанг часто использует, чтобы быстро и плавно уйти от лежания на спине и оказаться на партнере по танцу. Я мог продемонстрировать это и имел некоторые идеи, как это сделать. Но я не мог разобрать его достаточно быстро, чтобы научить этому правильно. Так что я позволил людям самим понять это из того, что они увидели. У некоторых получилось, многие другие нашли важные, но разные вещи. Меня впечатлила атмосфера. Каждый был на 100 % погружен в пробование вещей, исследуя, задавая вопросы … после 45 минут наблюдения, давая советы и пробуя себя, я понял движение таким образом, что было бы очень легко научить его, так что почти каждый смог бы выучить его. Но «честное невежество» создало то, что породило глубокое желание и удовольствие от неудач и обучения.

Что я извлек из этого опыта, так это то, что я частично заставляю себя меньше готовиться. Если я учу материал, который я хорошо знаю, я сознательно не разбиваю его на части заранее. Я использую преподавание, чтобы заново открыть, как что-то работает. Мой руководящий вопрос: «Как я могу найти и почувствовать внутреннюю логику движения или упражнения?» Готовясь меньше, я делаю внутренний переход от знания к исследованиям. Такой подход имеет смысл только тогда, когда я действительно считаю, что процесс обучения важнее заранее установленного результата того, что должно быть усвоено. И иногда меня больше интересуют быстрые и эффективные способы сделать так, чтобы у людей «получилось это».

Даже при склонности меньше готовиться я все равно пользуюсь блокнотом. Есть этапы, когда я не делаю заметок перед преподаванием на семинаре и другие, где я много пишу. То, что я всегда стараюсь делать, — это потратить некоторое время на то, чтобы записать свои открытия, вещи, которые хорошо сработали или которые я хотел бы опробовать другим способом позже, более глубокое понимание основного принципа или вопросов, о которых я хотел бы написать.

Преподавание без преподавания?

Интересно, где я буду преподавать через 5, 10 или 20 лет. В целом мое путешествие в качестве учителя похоже на путешествие отпускания, создания хорошей атмосферы, где все меньше и меньше контроля. «Обучение без преподавания» — это фраза, которая появилась в последнее время. Я люблю все начинать, создавать атмосферу, в которой люди погружаются в свое собственное путешествие любопытства. Основной принцип моего преподавания, а также моей собственной культуры участия в джемах и обучения — это максимально сосредоточиться, погрузиться, зациклиться на деталях, которые приводят меня к границе того, что я могу воспринимать, к туманной области, где начинается неизвестное. А потом я люблю открываться и отпускать, расширяя свою осведомленность, отпуская ожидания, позволяя моим более животным инстинктам взять верх. Следование за интересом, волновое движение от фокусировки до открытия для поиска нового интереса… и так далее. В своих «разогревах» я предлагаю конкретные фокусы внимания, очень конкретные темы, часто связанные с тем, что мы можем почувствовать. И через некоторое время я позволяю людям свободно делать то, что соответствует их потребностям и интересам, что часто приводит их к танцу. Тогда мне нравится иметь моменты для размышлений: Чем я был занят? Что я обнаружил или с чем боролся? В общем, каков был мой опыт обучения? Тогда моя работа в качестве учителя заключается в том, чтобы создавать общие отправные точки, предлагать некое единение, задавать тон для работы, исследования и связи. Речь идет скорее о создании пространства, рамки и фасилитирования процесса. Работа становится более личной и самонаправленной. На мой взгляд, важная часть преподавания — это не стоять на пути у наших студентов. Легко задушить их своим желанием поделиться всем, что мы знаем. Способны ли мы заметить, когда мы перебарщиваем с тем, чтобы быть центром, так что наша работа служит больше нашему эго учителя, чем процессу наших учеников?

И ожидания наших студентов легко подталкивают нас к тому, чтобы быть теми, кто должен многое знать и контролировать.

Мое развитие в направлении предоставления большего пространства и уменьшения контроля может также быть результатом преподавания во все более опытных группах. Это интересный вопрос, какую личную ответственность мы можем требовать (ожидать?) от людей с меньшим опытом.

Звоночки из прошлого — некоторые мысли напоследок

Похоже, это обычное дело, что обучение происходит по спирали. Мы заново открываем вопросы и материал после определенного периода времени. У меня есть такие моменты, когда я чувствую себя пораженным взрывом прошлого. Что-то, что было дорого моему преподаванию, медленно перемещается на задний план и вдруг вновь появляется. Так случилось и с практической работой, которой я много занимался в самом начале. В последнее время она вернулась, и мне кажется, что она так необходима, но с другим и потенциально более глубоким пониманием.

Я не уверен, насколько полезными могут быть все эти мысли для людей, которые находятся в начале своей преподавательской деятельности. Я чувствую, что мое преподавание — это продолжение пути укрепления доверия, чтобы контролировать меньше. Но доверие не появляется за ночь. Все мое детальное планирование было необходимо, чтобы осмелиться все больше и больше импровизировать в преподавании. Я думаю, у всех нас есть свои индивидуальные процессы и мы не можем продвинуться вперед, даже если мы уже знаем, где мы хотели бы быть. Но я доверяю силе желаний или видения: направлениям, которые мы хотели бы развивать, чтобы поддержать наше развитие.

И иногда нас поражает взрыв из прошлого. Интересно, вернусь ли я в какой-нибудь момент к подготовке уроков, минуту за минутой, чтобы направить людей спасительными путями в те районы, куда они иначе никогда бы не пошли… кто знает.

Самое последнее замечание (дурная привычка, извините!)

Конечно, то, что я написал, не соответствует действительности. Как люди, у нас есть сильное желание создать смысл, и мы любим истории. Поэтому — в основном бессознательно — мы интерпретируем и искривляем прошлое таким образом, чтобы оно более или менее логично приводило к нашему настоящему. Правда, как правило, гораздо более произвольна, с пробелами и случайными событиями.

Но мне нравится создавать смысл и делиться своими открытиями так, как я их помню и как я чувствую свою правду в этом.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *